Dmitry Dubyansky post pinned
#Днепров Анатолий. #Диверсант с «Юпитера»
И среди котов был свой Штирлиц
#3МВShow more
I.
По приказу командования нашу роту сняли с авианосца «Юпитер» и переправили на побережье в мае 195… года. Все было обставлено с величайшей секретностью. Буксир отшвартовался ночью и причалил к берегу тоже ночью. Куда и зачем мы ехали, было неизвестно. Только впоследствии мы узнали, что по соответствующему соглашению нас «приглашали» в эту страну выполнить на её территории кое-какие работы.
Теперь это уже не секрет. О нем знает весь мир. Мы готовили площадки для установки управляемых ракет среднего радиуса действия. Против кого нацеливались эти ракеты — тоже хорошо известно.
Так вот, наша рота поздно ночью высадилась на побережье и, пройдя формированным маршем около двух миль в глубь территории, расположилась в небольшой долине, среди поросших лесом пологих гор.
Мы разбили палатки и внесли туда весь свой солдатский скарб, оборудование и инструменты, необходимые для работы. После этого буксир возвратился на авианосец, оставив нас под присмотром капитана Хукса — нашего командира, лейтенанта-врача и одного инженер-майора, который должен был руководить нашей работой.
Работа была обычной для данного случая. Мы вооружились лопатами и катками и стали разравнивать землю, на которую впоследствии предполагалось положить бетон и установить необходимую металлическую арматуру.
Работали мы лениво. Местность была глухой, до ближайшего города не менее ста миль.
Так продолжалось около двух недель. Затем откуда-то с гор, прямо через лес, пришёл гусеничный тягач с двумя прицепами, на которых под брезентом лежало секретное оборудование. Из кабины шофёра вышел полковник Брейди. Он был высок ростом, сухопарый, и его колючие глаза не предвещали ничего доброго.
В день прибытия этого поезда с оборудованием все и началось.
На утренней поверке вдруг выяснилось, что заболел рядовой Уилкинс. У него поднялась температура, началась рвота, он бредил.
— Объелся чем-нибудь или просто лихорадка, — решил наш капитан.
К Уилкинсу направили врача-лейтенанта. Тот после осмотра больного вышел из палатки взволнованный и, подозвав к себе командира, что-то долго вполголоса ему говорил.
— Не может быть, — услышали мы, как сказал Хукc. — До нас здесь были, и все проверяли. Посмотрите его повнимательнее.
Лейтенант Виллард вновь вошёл в палатку. Он покинул её через полчаса, ещё более взволнованный. Затем все офицеры, в том числе и полковник Брейди, собрались и что-то долго обсуждали.
— Заболел чем-то серьёзным, — сказал долговязый Дик.
Тем временем офицеры подозвали Смита, нашего радиста.
— Связывайся со станцией Х276. Сейчас передашь шифрованную телеграмму.
Смит развернул рацию и послал в эфир кучу цифр, написанных на бумажке полковником Брейди. Через час он принял ответ и передал его полковнику. После этого офицеры снова начали совещаться.
Видя, что мы наблюдаем за ними с тревогой, они выстроили нас в одну шеренгу. Полковник Брейди произнёс речь:
— Солдаты. Оснований для беспокойства нет. С Уилкинсом ничего особенного не произошло. У него какое-то местное заболевание. Завтра сюда придёт вертолёт с необходимыми лекарствами. Будьте уверены, рядовой Уилкинс будет скоро здоров и встанет в строй, А теперь за работу, и да поможет вам бог.
Действительно, на следующий день пришёл вертолёт. Мы ожидали, что из него выйдет какая-нибудь симпатичная мисс с сумкой через плечо и с красным крестом на руке. Ничего этого не произошло. Вместо мисс из дверцы фюзеляжа появилась жирная рожа пилота. Увидев нас, он гаркнул:
— А ну-ка, давайте выгружать. Мы вытащили на землю пять тяжёлых ящиков, удивляясь для чего Уилкинсу нужно такое огромное количество лекарств. Самым сообразительным из нас оказался долговязый Дик. Он «случайно» уронил один ящик, который тут же разлетелся на части. Вместо пилюль и порошков из ящика вывалился прибор, точь-в-точь такой, какой мы видели на «Юпитере». Мы все знали, что при помощи этих приборов измеряют радиоактивноcть.
Инженер-майор вооружился этим прибором и сразу же направился к Уилкинсу. Он вышел улыбаясь.
— Ничего нет, — сказал он.
— Я так и знал. Ошибочка, господин доктор, — съязвил полковник.
К вечеру Уилкинсу стало хуже. Врач-лейтенант не отходил от него ни на шаг, следя за температурой и пульсом. Нас к товарищу не пускали. Всех, кто жил с Уилкинсом в одной палатке, разместили по другим, оставив его одного.
После отбоя мы долго не могли заснуть, думая, что же случилось с Уилкинсом и что это за проклятое место.
Перед сном я слышал, как мимо нашей палатки прошли Виллард и Хукc. Лейтенант сказал:
— У меня нет никаких сомнений. У него лейкемия.
Что ответил капитан, я не расслышал.
II.
Уилкинса через день увезли на вертолёте куда-то в госпиталь, а ещё через день заболел рядовой Скарт.
Когда после осмотра лейтенант Виллард сообщил полковнику Брейди, что это «тот же самый случай», полковник плюнул и громко выругался.
— Возьмите аппаратуру и обшарьте все как следует.
Лейтенант и инженер-майор, вооружённые индикаторами на длинных шестах, медленно бродили по территории. Затем они проверили радиоактивность во всех палатках.
— Ничего. Чисто, — растерянно докладывал полковнику майор.
— Вы что-то крутите, лейтенант, — грозно сказал Брейди, обращаясь к врачу. — Это не лейкемия.
— Хорошо, я сделаю анализ крови.
Копая землю, мы наблюдали за палаткой Вилларда, пытаясь по внешнему виду лейтенанта угадать, что дал анализ.
Лейтенант вышел мрачный и сосредоточенный. Посмотрев на предметное стекло, он ушёл к офицерской палатке. После этого появился полковник и снова передал радисту Смиту бумажку с цифрами. Капитан Хукc, наш командир, построил нас в шеренгу.
— Сейчас вас проверят на радиоактивность, — сказал он насупившись.
Мы удивлённо переглянулись. Вышел майор и, проходя вдоль строя со своим щупом, принялся обводить нас индикатором с головы до ног.
Радиоактивность обнаружена не была. Перед тем, как распустить строй, Хукc сказал:
— Приказываю, воду из родников не пить, ягоды не собирать, фрукты с деревьев тоже. Есть только то, что мы привезли с собой.
В этот день зоболело ещё двое: рядовой Бруммер и радист Смит. В роте началась паника. Смита под руки подвели к рации. Передав в эфир шифровку, он упал в обморок. Через три часа прилетел вертолёт с новым радистом. Мы не спали всю ночь, громко разговаривая и проклиная тех, кто нас сюда привёз.
Утром полковник перед строем произнёс длинную речь:
— Солдаты. Несмотря на всю сложность обстановки, вы должны соблюдать спокойствие духа. Командование разберётся, в чем дело. Мне нечего от вас скрывать. Мы имеем уже четыре случая лучевой болезни. У нас есть подозрение, что это дело рук коварного врага. Мы не можем нигде обнаружить радиоактивности, и тем не менее она существует.
В этот момент новый радист подал полковнику шифровку.
— Вот видите, я говорил вам правду. После вскрытия в госпитале у рядового Уилrсинса следов радиоактивности не обнаружено…
— Рядовой Уилкинс умер?? — ахнул весь строй.
Полковник осознал свой промах.
— Да, — хрипло произнёс он, — да спасёт бог душу рядового Уилкинса. Слушайте, солдаты, дальше. Если радиоактивность не обнаруживается в организме и её нет на территории, а также в пище и в воде, значит это — гамма-радиоактивность. Кто-то вас облучает гамма-лучами. Кто-то проникает в наш лагерь и совершает диверсию. Кто-то хочет подорвать нашу обороноспособность. Поэтому от вас требуется бдительность. Нужно выставить посты. Нужно тщательно осмотреть местность вокруг. Нужно следить друг за другом. Да, да, солдаты, не удивляйтесь. Может быть, этот коварный враг находится среди нас, стоит сейчас рядом с вами и смотрит мне в глаза. Но мы раскроем его. Мы узнаем все. За работу, солдаты. Родина вас благословляет, да поможет вам бог.
После этой речи полковника мы стали подозрительно смотреть друг на друга. Среди нас был рядовой Риббон, который всегда ходил, опустив голову вниз. Он никому не мог смотреть прямо в глаза. Почему-то все решили, что диверсант — он, хотя никаких доказательств не было.
Перед вечерней поверкой долговязый Дик ударил Риббона кулаком по лицу. А ночью Риббон стал бредить. Он тоже заболел.
Утром вертолёт увёз всех больных в госпиталь, а мы бродили по кустарникам, лазали по деревьям, шарили за камнями, разыскивая диверсанта или скрытые запасы радиоактивного вещества. Инженер-майор бегал от одного солдата к другому и все спрашивал :
— Ну, как? Черт возьми, а ведь где-то этот цезий-137 лежит.
Долговязый Дик, самый умный из нас, сказал, что радиоактивный цезий испускает смертоносные гамма-лучи, которые не задерживаются в организме.
Вечером капитан Хуке выделил пять пар солдат для патрулирования территории. Кроме того, в каждой палатке был поставлен дежурный. Но этого можно было и не делать. Мы все равно не спали. Каждый ждал, что вот-вот протянется чья-то рука и облучит его этими проклятыми гамма-лучами из цезия.
Никакой руки не появлялось, и когда уже стало совсем светло, мы в изнеможении заснули.
В это утро не было побудки. Мы встали, когда солнце было высоко. Когда мы подошли к офицерской палатке нам сообщили, что заболел лейтенант Виллард, наш врач.
Среди нас начался ропот.
— К черту это место! Везите нас туда, откуда привезли! Какого дьявола мы здесь торчим? Нас специально привезли сюда, чтобы отправить на тот свет. У нас есть жены и дети.
Вышел наш командир, капитан Хукc. Он был бледным, не то от бессонницы, не то от страха.
— Успокойтесь, солдаты. Все это рано или поздно выяснится. Совершенно ясно — это диверсия. Тонкая и коварная.
После этого мы снова лазили по горам, по деревьям, по кустарникам, снова проверялись на радиоактивность, снова подозрительно смотрели друг на друга и все безрезультатно.
— Нужно проверить наших офицеров, — вдруг сказал кто-то. — Почему мы должны думать, что диверсант среди нас?
Идея всем понравилась, и мы отправили к офицерам делегацию.
Когда полковник Брейди её выгнал, все мы грозно столпились возле офицерской палатки и стали кричать:
— Выходите, полковник! Нам нужно доказательство, что ни вы, ни капитан Хукc, ни майор не диверсанты. Мы не хотим умирать с мыслью, что негодяй среди нас.
Наконец офицеры вышли, и их также ощупали счётчиком. Затем проверили их палатку. Радиоактивности не было.
В эту ночь скончался лейтенант Виллард. Его тело увезли вертолётом на следующий день. После этого заболевания прекратились. Мы решили, что диверсантом был Виллард. Мы были довольны, что он умер. «Туда ему и дорога, негодяю».
III.
После смерти Вилларда в лагере началась нормальная жизнь. Мы копали землю и равняли её катками. Мы разгрузили два автопоезда с цементом и стали заливать площадку. Полковник, майор, капитан и все остальные были весёлыми и радостными. Нам обещали отпуск домой, когда окончатся работы. Мы работали, как черти. Но когда мы начали устанавливать металлическую арматуру, упал в обморок рядовой Седерс. Через пять минут то же случилось и с долговязым Диком. Новый врач установил у них лучевую болезнь. Все начиналось сначала.
Мы снова прочесали всю территорию.
— Нас облучают с неба, — сказал кто-то. — С высотных самолётов при помощи специальных прожекторов.
Мы с ужасом задрали головы, всматриваясь в ослепительно голубое безоблачное небо. Неужели смерть оттуда? Мы бросились в лес и прижались к деревьям, как будто бы это могло нас спасти от облучения. Всякая работа на территории прекратилась. К офицерам была направлена делегация с требованием увезти нас с этого дьявольского места. Делегация вернулась в панике.
— Заболел полковник Брейди.
Это переполнило чашу. Мы помчались к офицерской палатке и, забыв о дисциплине, ворвались внутрь. Полковник, бледный и трясущийся, бормотал:
— Диверсия… Страшная диверсия… Передайте в центр… Диверсия… Срочно комиссию для расследования… Диверсия…
Радист передал новую шифровку. Вечером появился вертолёт. Он не приземлился, как обычно, а сбросил на землю пакет.
— Боится. Ага, проклятый, боится, — кричали мы и грозили в небо кулаками.
— Нас здесь оставили одних погибать от невидимых лучей.
Капитан Хукс распечатал пакет.
— Нам сообщают, что скоро вышлют специальную комиссию для расследования всей истории. А пока приказано разбираться самим, — сказал он.
Полковника Брейди и рядовых Седерса и долговязого Дика увезли на вертолёте через три дня. Вскоре заболели ещё двое. Мы потребовали от капитана Хукса вывести нас отсюда, иначе мы уйдём сами. Он сказал, что готов это сделать, но не знает как ему быть с секретным оборудованием. Дело в том, что накануне ночью, без его разрешения, ушли тягачи с прицепами. Шофёры принадлежали к другой части.
Затем снова наступил период затишья. Однако теперь мы были уверены, что скоро все повторится, и поэтому ничего не делали, а только ждали. Все мы переселились в лес, думая, что диверсант орудует только против тех, кто живёт в палатках.
Иногда мы собирались вместе, разговаривали.
— Нас уничтожают, как чуму, потому что мы делаем гнусное дело.
— Кому нужна наша жизнь, если бы мы вели себя, как порядочные люди.
— На кой дьявол мы здесь? Зачем нам эти вонючие ракеты?
— Пусть бы их устанавливали те, кто их придумал.
— Или те, кто собирается их запускать.
— В нашу страну никто не лезет, а мы расползлись по всему миру.
Капитан Хукс, наш командир, все это слышал и ничего не говорил, потому что говорить ему было нечего. Молчал и майор. Молчал и доктор.
Так прошло восемь дней. За это время мы не ударили пальцем о палец. Начались дожди, и мы поодиночке, один за другим, поползли в наши палатки. Радист принял шифровку. Пришло приказание быстрее кончать работу. Наиболее отличившимся солдатам обещалась награда и отпуск.
— Пора ребята за работу, — сказал капитан Хукс.
IV.
За это время — пока мы были здесь — наш командир очень похудел и осунулся. Раньше он был бодрым и весёлым. Теперь он стал каким-то вялым. Дожди шли непрерывно. Майор бродил по лагерю со счётчиком и проверял радиоактивность воды в лужах. Он сказал, что она была в пределах нормы.
Вскоре заболел капитан Хукс.
Когда с ним это только началось, он пригласил всех нас в свою палатку. Он сказал так:
— Ребята! Это место, действительно, проклятое. Но я ничего не могу сделать. Приказ есть приказ. Пусть в этом разбирается высшее командование. Вот что я советую вам сделать. Соберите все, что у вас есть. Всю одежду, обмундирование, снаряжение. Обувь, книги, сумки. Палатки тоже. Оставьте при себе только оружие и приборы для измерения радиоактивности. Все остальное сложите в кучу, облейте бензином и сожгите, а пепел развейте. Если где-нибудь и есть радиоактивность, то она только в наших вещах. Диверсант прячет её там.
— Почему вы так думаете, капитан? — спросили мы.
— Я заболел потому, что спал в палатке. Вы последнее время спали под открытом небом, и никто из вас не заболел.
Действительно, из нас никто не заболел, кроме тех, кто заболел раньше.
Капитан Хукс отдал богу душу через полторы недели.
После смерти нашего командира мы сожгли все, а сами, в трусах, стали уходить. Мы бросили все, кроме оружия и приборов, и под проливным дождём побрели в горы по колее, оставленной гусеничным трактором. Мы решили, что эта дорога приведёт нас туда, куда нужно. Впереди нас шёл майор с индикатором на длинной палке. Рядом с ним шёл радист с рацией на голых плечах.
Когда мы были высоко в горах, вдруг послышался пронзительный крик. Это закричал майор.
— Вот он, диверсант!
Он сделал огромный прыжок в сторону от радиста. Мы все бросились врассыпную и попрятались за деревьями. На дороге остался только растерявшийся радист со своей станцией. Затем мы заметили, что он был не один. Возле него стоял весь мокрый, взъерошенный от дождя, любимец всей роты, кот Джойс. Он хрипло мяукал и тёрся о голую ногу радиста. Затем из-за кустов показалась вначале палка с индикатором, а затем и фигура майора. Он тянулся к ничего не понимавшему радисту. Мы с волнением ждали, что будет дальше. Майор поводил индикатором вверх и вниз и после завопил истошным голосом:
— Бросай рацию и беги скорее. Это — Джойс! Лучи от него! Он радиоактивный, как черт!
(окончание в комментарии).
И среди котов был свой Штирлиц
#3МВShow more
I.
По приказу командования нашу роту сняли с авианосца «Юпитер» и переправили на побережье в мае 195… года. Все было обставлено с величайшей секретностью. Буксир отшвартовался ночью и причалил к берегу тоже ночью. Куда и зачем мы ехали, было неизвестно. Только впоследствии мы узнали, что по соответствующему соглашению нас «приглашали» в эту страну выполнить на её территории кое-какие работы.
Теперь это уже не секрет. О нем знает весь мир. Мы готовили площадки для установки управляемых ракет среднего радиуса действия. Против кого нацеливались эти ракеты — тоже хорошо известно.
Так вот, наша рота поздно ночью высадилась на побережье и, пройдя формированным маршем около двух миль в глубь территории, расположилась в небольшой долине, среди поросших лесом пологих гор.
Мы разбили палатки и внесли туда весь свой солдатский скарб, оборудование и инструменты, необходимые для работы. После этого буксир возвратился на авианосец, оставив нас под присмотром капитана Хукса — нашего командира, лейтенанта-врача и одного инженер-майора, который должен был руководить нашей работой.
Работа была обычной для данного случая. Мы вооружились лопатами и катками и стали разравнивать землю, на которую впоследствии предполагалось положить бетон и установить необходимую металлическую арматуру.
Работали мы лениво. Местность была глухой, до ближайшего города не менее ста миль.
Так продолжалось около двух недель. Затем откуда-то с гор, прямо через лес, пришёл гусеничный тягач с двумя прицепами, на которых под брезентом лежало секретное оборудование. Из кабины шофёра вышел полковник Брейди. Он был высок ростом, сухопарый, и его колючие глаза не предвещали ничего доброго.
В день прибытия этого поезда с оборудованием все и началось.
На утренней поверке вдруг выяснилось, что заболел рядовой Уилкинс. У него поднялась температура, началась рвота, он бредил.
— Объелся чем-нибудь или просто лихорадка, — решил наш капитан.
К Уилкинсу направили врача-лейтенанта. Тот после осмотра больного вышел из палатки взволнованный и, подозвав к себе командира, что-то долго вполголоса ему говорил.
— Не может быть, — услышали мы, как сказал Хукc. — До нас здесь были, и все проверяли. Посмотрите его повнимательнее.
Лейтенант Виллард вновь вошёл в палатку. Он покинул её через полчаса, ещё более взволнованный. Затем все офицеры, в том числе и полковник Брейди, собрались и что-то долго обсуждали.
— Заболел чем-то серьёзным, — сказал долговязый Дик.
Тем временем офицеры подозвали Смита, нашего радиста.
— Связывайся со станцией Х276. Сейчас передашь шифрованную телеграмму.
Смит развернул рацию и послал в эфир кучу цифр, написанных на бумажке полковником Брейди. Через час он принял ответ и передал его полковнику. После этого офицеры снова начали совещаться.
Видя, что мы наблюдаем за ними с тревогой, они выстроили нас в одну шеренгу. Полковник Брейди произнёс речь:
— Солдаты. Оснований для беспокойства нет. С Уилкинсом ничего особенного не произошло. У него какое-то местное заболевание. Завтра сюда придёт вертолёт с необходимыми лекарствами. Будьте уверены, рядовой Уилкинс будет скоро здоров и встанет в строй, А теперь за работу, и да поможет вам бог.
Действительно, на следующий день пришёл вертолёт. Мы ожидали, что из него выйдет какая-нибудь симпатичная мисс с сумкой через плечо и с красным крестом на руке. Ничего этого не произошло. Вместо мисс из дверцы фюзеляжа появилась жирная рожа пилота. Увидев нас, он гаркнул:
— А ну-ка, давайте выгружать. Мы вытащили на землю пять тяжёлых ящиков, удивляясь для чего Уилкинсу нужно такое огромное количество лекарств. Самым сообразительным из нас оказался долговязый Дик. Он «случайно» уронил один ящик, который тут же разлетелся на части. Вместо пилюль и порошков из ящика вывалился прибор, точь-в-точь такой, какой мы видели на «Юпитере». Мы все знали, что при помощи этих приборов измеряют радиоактивноcть.
Инженер-майор вооружился этим прибором и сразу же направился к Уилкинсу. Он вышел улыбаясь.
— Ничего нет, — сказал он.
— Я так и знал. Ошибочка, господин доктор, — съязвил полковник.
К вечеру Уилкинсу стало хуже. Врач-лейтенант не отходил от него ни на шаг, следя за температурой и пульсом. Нас к товарищу не пускали. Всех, кто жил с Уилкинсом в одной палатке, разместили по другим, оставив его одного.
После отбоя мы долго не могли заснуть, думая, что же случилось с Уилкинсом и что это за проклятое место.
Перед сном я слышал, как мимо нашей палатки прошли Виллард и Хукc. Лейтенант сказал:
— У меня нет никаких сомнений. У него лейкемия.
Что ответил капитан, я не расслышал.
II.
Уилкинса через день увезли на вертолёте куда-то в госпиталь, а ещё через день заболел рядовой Скарт.
Когда после осмотра лейтенант Виллард сообщил полковнику Брейди, что это «тот же самый случай», полковник плюнул и громко выругался.
— Возьмите аппаратуру и обшарьте все как следует.
Лейтенант и инженер-майор, вооружённые индикаторами на длинных шестах, медленно бродили по территории. Затем они проверили радиоактивность во всех палатках.
— Ничего. Чисто, — растерянно докладывал полковнику майор.
— Вы что-то крутите, лейтенант, — грозно сказал Брейди, обращаясь к врачу. — Это не лейкемия.
— Хорошо, я сделаю анализ крови.
Копая землю, мы наблюдали за палаткой Вилларда, пытаясь по внешнему виду лейтенанта угадать, что дал анализ.
Лейтенант вышел мрачный и сосредоточенный. Посмотрев на предметное стекло, он ушёл к офицерской палатке. После этого появился полковник и снова передал радисту Смиту бумажку с цифрами. Капитан Хукc, наш командир, построил нас в шеренгу.
— Сейчас вас проверят на радиоактивность, — сказал он насупившись.
Мы удивлённо переглянулись. Вышел майор и, проходя вдоль строя со своим щупом, принялся обводить нас индикатором с головы до ног.
Радиоактивность обнаружена не была. Перед тем, как распустить строй, Хукc сказал:
— Приказываю, воду из родников не пить, ягоды не собирать, фрукты с деревьев тоже. Есть только то, что мы привезли с собой.
В этот день зоболело ещё двое: рядовой Бруммер и радист Смит. В роте началась паника. Смита под руки подвели к рации. Передав в эфир шифровку, он упал в обморок. Через три часа прилетел вертолёт с новым радистом. Мы не спали всю ночь, громко разговаривая и проклиная тех, кто нас сюда привёз.
Утром полковник перед строем произнёс длинную речь:
— Солдаты. Несмотря на всю сложность обстановки, вы должны соблюдать спокойствие духа. Командование разберётся, в чем дело. Мне нечего от вас скрывать. Мы имеем уже четыре случая лучевой болезни. У нас есть подозрение, что это дело рук коварного врага. Мы не можем нигде обнаружить радиоактивности, и тем не менее она существует.
В этот момент новый радист подал полковнику шифровку.
— Вот видите, я говорил вам правду. После вскрытия в госпитале у рядового Уилrсинса следов радиоактивности не обнаружено…
— Рядовой Уилкинс умер?? — ахнул весь строй.
Полковник осознал свой промах.
— Да, — хрипло произнёс он, — да спасёт бог душу рядового Уилкинса. Слушайте, солдаты, дальше. Если радиоактивность не обнаруживается в организме и её нет на территории, а также в пище и в воде, значит это — гамма-радиоактивность. Кто-то вас облучает гамма-лучами. Кто-то проникает в наш лагерь и совершает диверсию. Кто-то хочет подорвать нашу обороноспособность. Поэтому от вас требуется бдительность. Нужно выставить посты. Нужно тщательно осмотреть местность вокруг. Нужно следить друг за другом. Да, да, солдаты, не удивляйтесь. Может быть, этот коварный враг находится среди нас, стоит сейчас рядом с вами и смотрит мне в глаза. Но мы раскроем его. Мы узнаем все. За работу, солдаты. Родина вас благословляет, да поможет вам бог.
После этой речи полковника мы стали подозрительно смотреть друг на друга. Среди нас был рядовой Риббон, который всегда ходил, опустив голову вниз. Он никому не мог смотреть прямо в глаза. Почему-то все решили, что диверсант — он, хотя никаких доказательств не было.
Перед вечерней поверкой долговязый Дик ударил Риббона кулаком по лицу. А ночью Риббон стал бредить. Он тоже заболел.
Утром вертолёт увёз всех больных в госпиталь, а мы бродили по кустарникам, лазали по деревьям, шарили за камнями, разыскивая диверсанта или скрытые запасы радиоактивного вещества. Инженер-майор бегал от одного солдата к другому и все спрашивал :
— Ну, как? Черт возьми, а ведь где-то этот цезий-137 лежит.
Долговязый Дик, самый умный из нас, сказал, что радиоактивный цезий испускает смертоносные гамма-лучи, которые не задерживаются в организме.
Вечером капитан Хуке выделил пять пар солдат для патрулирования территории. Кроме того, в каждой палатке был поставлен дежурный. Но этого можно было и не делать. Мы все равно не спали. Каждый ждал, что вот-вот протянется чья-то рука и облучит его этими проклятыми гамма-лучами из цезия.
Никакой руки не появлялось, и когда уже стало совсем светло, мы в изнеможении заснули.
В это утро не было побудки. Мы встали, когда солнце было высоко. Когда мы подошли к офицерской палатке нам сообщили, что заболел лейтенант Виллард, наш врач.
Среди нас начался ропот.
— К черту это место! Везите нас туда, откуда привезли! Какого дьявола мы здесь торчим? Нас специально привезли сюда, чтобы отправить на тот свет. У нас есть жены и дети.
Вышел наш командир, капитан Хукc. Он был бледным, не то от бессонницы, не то от страха.
— Успокойтесь, солдаты. Все это рано или поздно выяснится. Совершенно ясно — это диверсия. Тонкая и коварная.
После этого мы снова лазили по горам, по деревьям, по кустарникам, снова проверялись на радиоактивность, снова подозрительно смотрели друг на друга и все безрезультатно.
— Нужно проверить наших офицеров, — вдруг сказал кто-то. — Почему мы должны думать, что диверсант среди нас?
Идея всем понравилась, и мы отправили к офицерам делегацию.
Когда полковник Брейди её выгнал, все мы грозно столпились возле офицерской палатки и стали кричать:
— Выходите, полковник! Нам нужно доказательство, что ни вы, ни капитан Хукc, ни майор не диверсанты. Мы не хотим умирать с мыслью, что негодяй среди нас.
Наконец офицеры вышли, и их также ощупали счётчиком. Затем проверили их палатку. Радиоактивности не было.
В эту ночь скончался лейтенант Виллард. Его тело увезли вертолётом на следующий день. После этого заболевания прекратились. Мы решили, что диверсантом был Виллард. Мы были довольны, что он умер. «Туда ему и дорога, негодяю».
III.
После смерти Вилларда в лагере началась нормальная жизнь. Мы копали землю и равняли её катками. Мы разгрузили два автопоезда с цементом и стали заливать площадку. Полковник, майор, капитан и все остальные были весёлыми и радостными. Нам обещали отпуск домой, когда окончатся работы. Мы работали, как черти. Но когда мы начали устанавливать металлическую арматуру, упал в обморок рядовой Седерс. Через пять минут то же случилось и с долговязым Диком. Новый врач установил у них лучевую болезнь. Все начиналось сначала.
Мы снова прочесали всю территорию.
— Нас облучают с неба, — сказал кто-то. — С высотных самолётов при помощи специальных прожекторов.
Мы с ужасом задрали головы, всматриваясь в ослепительно голубое безоблачное небо. Неужели смерть оттуда? Мы бросились в лес и прижались к деревьям, как будто бы это могло нас спасти от облучения. Всякая работа на территории прекратилась. К офицерам была направлена делегация с требованием увезти нас с этого дьявольского места. Делегация вернулась в панике.
— Заболел полковник Брейди.
Это переполнило чашу. Мы помчались к офицерской палатке и, забыв о дисциплине, ворвались внутрь. Полковник, бледный и трясущийся, бормотал:
— Диверсия… Страшная диверсия… Передайте в центр… Диверсия… Срочно комиссию для расследования… Диверсия…
Радист передал новую шифровку. Вечером появился вертолёт. Он не приземлился, как обычно, а сбросил на землю пакет.
— Боится. Ага, проклятый, боится, — кричали мы и грозили в небо кулаками.
— Нас здесь оставили одних погибать от невидимых лучей.
Капитан Хукс распечатал пакет.
— Нам сообщают, что скоро вышлют специальную комиссию для расследования всей истории. А пока приказано разбираться самим, — сказал он.
Полковника Брейди и рядовых Седерса и долговязого Дика увезли на вертолёте через три дня. Вскоре заболели ещё двое. Мы потребовали от капитана Хукса вывести нас отсюда, иначе мы уйдём сами. Он сказал, что готов это сделать, но не знает как ему быть с секретным оборудованием. Дело в том, что накануне ночью, без его разрешения, ушли тягачи с прицепами. Шофёры принадлежали к другой части.
Затем снова наступил период затишья. Однако теперь мы были уверены, что скоро все повторится, и поэтому ничего не делали, а только ждали. Все мы переселились в лес, думая, что диверсант орудует только против тех, кто живёт в палатках.
Иногда мы собирались вместе, разговаривали.
— Нас уничтожают, как чуму, потому что мы делаем гнусное дело.
— Кому нужна наша жизнь, если бы мы вели себя, как порядочные люди.
— На кой дьявол мы здесь? Зачем нам эти вонючие ракеты?
— Пусть бы их устанавливали те, кто их придумал.
— Или те, кто собирается их запускать.
— В нашу страну никто не лезет, а мы расползлись по всему миру.
Капитан Хукс, наш командир, все это слышал и ничего не говорил, потому что говорить ему было нечего. Молчал и майор. Молчал и доктор.
Так прошло восемь дней. За это время мы не ударили пальцем о палец. Начались дожди, и мы поодиночке, один за другим, поползли в наши палатки. Радист принял шифровку. Пришло приказание быстрее кончать работу. Наиболее отличившимся солдатам обещалась награда и отпуск.
— Пора ребята за работу, — сказал капитан Хукс.
IV.
За это время — пока мы были здесь — наш командир очень похудел и осунулся. Раньше он был бодрым и весёлым. Теперь он стал каким-то вялым. Дожди шли непрерывно. Майор бродил по лагерю со счётчиком и проверял радиоактивность воды в лужах. Он сказал, что она была в пределах нормы.
Вскоре заболел капитан Хукс.
Когда с ним это только началось, он пригласил всех нас в свою палатку. Он сказал так:
— Ребята! Это место, действительно, проклятое. Но я ничего не могу сделать. Приказ есть приказ. Пусть в этом разбирается высшее командование. Вот что я советую вам сделать. Соберите все, что у вас есть. Всю одежду, обмундирование, снаряжение. Обувь, книги, сумки. Палатки тоже. Оставьте при себе только оружие и приборы для измерения радиоактивности. Все остальное сложите в кучу, облейте бензином и сожгите, а пепел развейте. Если где-нибудь и есть радиоактивность, то она только в наших вещах. Диверсант прячет её там.
— Почему вы так думаете, капитан? — спросили мы.
— Я заболел потому, что спал в палатке. Вы последнее время спали под открытом небом, и никто из вас не заболел.
Действительно, из нас никто не заболел, кроме тех, кто заболел раньше.
Капитан Хукс отдал богу душу через полторы недели.
После смерти нашего командира мы сожгли все, а сами, в трусах, стали уходить. Мы бросили все, кроме оружия и приборов, и под проливным дождём побрели в горы по колее, оставленной гусеничным трактором. Мы решили, что эта дорога приведёт нас туда, куда нужно. Впереди нас шёл майор с индикатором на длинной палке. Рядом с ним шёл радист с рацией на голых плечах.
Когда мы были высоко в горах, вдруг послышался пронзительный крик. Это закричал майор.
— Вот он, диверсант!
Он сделал огромный прыжок в сторону от радиста. Мы все бросились врассыпную и попрятались за деревьями. На дороге остался только растерявшийся радист со своей станцией. Затем мы заметили, что он был не один. Возле него стоял весь мокрый, взъерошенный от дождя, любимец всей роты, кот Джойс. Он хрипло мяукал и тёрся о голую ногу радиста. Затем из-за кустов показалась вначале палка с индикатором, а затем и фигура майора. Он тянулся к ничего не понимавшему радисту. Мы с волнением ждали, что будет дальше. Майор поводил индикатором вверх и вниз и после завопил истошным голосом:
— Бросай рацию и беги скорее. Это — Джойс! Лучи от него! Он радиоактивный, как черт!
(окончание в комментарии).
Глобалюги раскупоривают вторую заначку русофобского пушечного мяса?
#турция-шмурция
#турция-шмурция
Турция на грани гражданской войны
Уже третий день не стихают протесты в Турции, начавшиеся сразу жеShow more после ареста мэра Стамбула Экрема Имамоглу. Турецкая оппозиция на улицах в крупных городах не просто выступает против власти, но уже открыто скандирует «Имамоглу президент!». Могут ли события привести к уходу Эрдогана? Как ситуация скажется на России?
Между тем, российские эксперты, взвесив все «за» и против», пришли к выводу, что не очень дружественный, но предсказуемый президент Реджеп Тайип Эрдоган гораздо удобнее, нежели ставленник Запада Имамоглу. Сложится аналогичная ситуация как с Украиной – говорить придется с Вашингтоном или Брюсселем, как это было до прихода Эрдогана к власти с его самостоятельной политикой, и это шаг назад, убежден доктор политических наук, тюрколог Владимир Аватков.
Да и стабильная Турция, даже если и не всегда дружественная, тоже предпочтительна. А этого, как раз нет, и если «цветная революция» удастся, то вряд ли будет. Специалист по военно-политическим вопросам национальной безопасности России Дмитрий Евстафьев, разместив снимок массовых митингов в своем телеграм-канале просто прокомментировал: «Акела промахнулся». Хотя Эрдоган решился на такой шаг, воспользовавшись удобным моментом: маленькая победоносная война в Сирии, трансформация власти в США и приход Дональда Трампа, ослабление глобалистов, которые активно поддерживают мэра Стамбула. Более того, на днях именно Экрема Имамоглу оппозиция намеревалась выдвинуть кандидатом в президенты Турции. Выборы в стране должны пройти еще в 2028 году, но исключать досрочного голосования нельзя.
По данным лидера оппозиционной Народно-республиканской партии Озгюра Озеля, на митинг после ареста мэра Стамбула вышли 300 тысяч человек. Поддерживают акции протеста крупные города Турции. Людей призывают выйти на митинги уже завтра, 23 марта, поскольку именно в воскресенье истечет срок запрета на все акции протеста.
Бдит и команда Эрдогана. Помимо того, что мэру Стамбула предъявлены обвинения в серьезных преступлениях – коррупция, связи с курдской партией, которую власть признает террористической, счет задержанным уже идет на сотни.
В Стамбуле ввели запрет на любые выступления, только митингующих это не останавливает, начались уже стычки с полицией. Национальные СМИ пишут о 10 потерпевших полицейских. Но все ждут воскресенья, ожидая, что митинг будет гораздо масштабнее того, что был в день ареста мэра. Ряды протестующих пополнились правозащитниками и адвокатами. Это произошло после того, как уволили президента Стамбульской коллегии адвокатов Ибрагима Кабоглу и руководство коллегии адвокатов. А это значит у оппозиции есть серьезная юридическая поддержка. При этом митингующие продолжают настаивать на том, что стоят на страже демократии, отсюда вовлеченность молодежи.
По мнению некоторых журналистов Турции, если акции протеста продолжатся, то последствия для политической стабильности страны станут необратимыми.
Эрдоган в свою очередь накануне твердо заявил, что государство не намерено сдаваться уличному террору.
«Мы не нашли нашу страну на улице», - заявил Эрдоган в эфире национального телеканала.
И еще пригрозил, что правительство не станет закрывать глаза на то, что маргинальные группы нападают на полицию, угрожают судьям и прокурорам, бросают вызов демократии и национальной воле. Не на тех напали, следует из слов президента страны. Также турецкий лидер пытался донести до сознания народа, что хаос был организован коррупционерами.
Эрдоган даже попытался выставить оппозицию в неприглядном свете. Он сказал, что между оппозиционными лидерами ведется борьба за власть, и они только перед народом льют крокодиловы слезы, а на самом деле радуются аресту мэра, пишут турецкие СМИ.
В основном выступления лидера Турции рассчитаны на собственный электорат, а он у Эрдогана тоже немаленький: по некоторым данным, 30% населения готовы встать грудью на его защиту.
На этом фоне задержанный Экрем Имамоглу ведет себя осторожно, не делает никаких резких заявлений. Накануне мэр Стамбула был допроше правоохранительными органами. Допрос длился более трех часов. Экрем Имамоглу давал показания по делу о коррупции в мэрии, но он отверг все обвинения, сообщил телеканал Sözçü TV. Сам Имамоглу прокомментировал, что в обвинениях нет никакой логики и убедительности.
Ставленник Запада Имамоглу никогда и не занимался вопросами внешней политики, его епархия – муниципальные дела. Отсюда и опасения России, что внешнюю политику в случае победы Имамоглу будут вести глобалисты.
А теперь непосредственно о России. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков отказался комментировать протесты. Москва не вмешивается во внутренни дела других государств, подчеркнул Песков. Также официальный представитель Кремля отметил, что митинги не являются поводом для того, чтобы президент Владимир Путин звонил турецкому коллеге.
Тюркологи отмечают, что именно Запад заинтересован в смене власти в Турции на своего представителя. Европейцам нужно подорвать стабильность в Турции. Именно Европе важно подорвать «Южный поток», чтобы газ из Турции перестал идти дальше. Также они заинтересованы в том, чтобы остановить влияние Эрдогана на Ближний Восток.
Что же касается Вашингтона, то и он не заинтересован в самостоятельной и сильной Турции, да и газ тоже хочется контролировать, потому и США и не делают каких-то резких заявлений, осторожничают. Кроме того, в случае чего, всю ответственность можно будет спихнуть на европейцев. Традиционный принцип - «подрывать, разрывать и влиять» в действии.
Есть претензии и у России к Эрдогану. Раздражает его политика использовать всех в своих интересах, что США, что ЕС, что Россию. Не может вызывать недовольство Москвы и то, что Эрдоган контролирует прокси-группировки. Одну из них турецкий лидер поставил во главе нового правительства Сирии. Также президент Турции поддерживает еще и несколько серых группировок в лице вооруженных формирований из числа радикальных исламистов. И это – серьезная и большая угроза, которая может ослабить влияние России на Ближнем Востоке.
По мнению тюрколога Владимира Аваткова, Россия прекрасно понимает, что из себя представляет Эрдоган и какую политику по отношению к россиянам ведет. А то, что в свое время именно Россия спасла Эрдогана от падения, и вовсе расценивают как неблагодарность. Но, как считает эксперт, для России все же предпочтительнее, если Реджеп Тайип Эрдоган сохранит власть.
«Надо исходить из того, что мы имеем. А имеем не слишком дружественное государство, но вменяемого и относительно прогнозируемого Эрдогана, хотя он и занимает другие позиции и подходы – Средней Азии, на Ближнем Востоке, Украине», - объяснил Аватков журналисту «Спутника».
Доктор политических наук напомнил, что Турция не ввела санкции против России, у Москвы и Анкары есть координация по целому ряду вопросов. Есть разные позиции, но это не мешает двум странам взаимодействовать, констатирует Аватков.
«В отличие от Европы, которые от нас закрылись из-за одного вопроса, объявили войну. Турция этого не делает, и с нами сотрудничает», - подчеркнул эксперт.
В отличие от него Имамоглу больше западник с их «традиционными» ценностями, что менее позитивно для России. Эрдоган активно «осваивает» Южный Кавказ, Северный Кавказ, Среднюю Азию и Ближний Восток, но под руководством Имиамоглу продвигаться будет в этих регионах Евросоюз. Сложится ситуация похожая на Украину: если придется говорить в случае победы Имамоглу с новой турецкой властью, то проще говорить с Вашингтоном или Брюсселем.
«По сути, это будет большой откат назад. Так уже было до прихода Эрдогана, который со своим приходом начал самостоятельную политику», - уточнил Аватков.
Эрдоган еще как-то пытался балансировать, заигрывая с Западом, когда ему это было выгодно, Имамоглу этого делать не будет. Он четко ориентирован на Запад, и это болезненно скажется на турецко-российских отношениях, убежден тюрколог. Он напомнил, что между двумя странами большой товарооборот, а хаос и нестабильность в Турции – это большой риск, так как может переброситься на Кавказ и Центральную Азию.
https://dzen.ru/a/Z96uPDt0vUVjcUN_
Уже третий день не стихают протесты в Турции, начавшиеся сразу жеShow more после ареста мэра Стамбула Экрема Имамоглу. Турецкая оппозиция на улицах в крупных городах не просто выступает против власти, но уже открыто скандирует «Имамоглу президент!». Могут ли события привести к уходу Эрдогана? Как ситуация скажется на России?
Между тем, российские эксперты, взвесив все «за» и против», пришли к выводу, что не очень дружественный, но предсказуемый президент Реджеп Тайип Эрдоган гораздо удобнее, нежели ставленник Запада Имамоглу. Сложится аналогичная ситуация как с Украиной – говорить придется с Вашингтоном или Брюсселем, как это было до прихода Эрдогана к власти с его самостоятельной политикой, и это шаг назад, убежден доктор политических наук, тюрколог Владимир Аватков.
Да и стабильная Турция, даже если и не всегда дружественная, тоже предпочтительна. А этого, как раз нет, и если «цветная революция» удастся, то вряд ли будет. Специалист по военно-политическим вопросам национальной безопасности России Дмитрий Евстафьев, разместив снимок массовых митингов в своем телеграм-канале просто прокомментировал: «Акела промахнулся». Хотя Эрдоган решился на такой шаг, воспользовавшись удобным моментом: маленькая победоносная война в Сирии, трансформация власти в США и приход Дональда Трампа, ослабление глобалистов, которые активно поддерживают мэра Стамбула. Более того, на днях именно Экрема Имамоглу оппозиция намеревалась выдвинуть кандидатом в президенты Турции. Выборы в стране должны пройти еще в 2028 году, но исключать досрочного голосования нельзя.
По данным лидера оппозиционной Народно-республиканской партии Озгюра Озеля, на митинг после ареста мэра Стамбула вышли 300 тысяч человек. Поддерживают акции протеста крупные города Турции. Людей призывают выйти на митинги уже завтра, 23 марта, поскольку именно в воскресенье истечет срок запрета на все акции протеста.
Бдит и команда Эрдогана. Помимо того, что мэру Стамбула предъявлены обвинения в серьезных преступлениях – коррупция, связи с курдской партией, которую власть признает террористической, счет задержанным уже идет на сотни.
В Стамбуле ввели запрет на любые выступления, только митингующих это не останавливает, начались уже стычки с полицией. Национальные СМИ пишут о 10 потерпевших полицейских. Но все ждут воскресенья, ожидая, что митинг будет гораздо масштабнее того, что был в день ареста мэра. Ряды протестующих пополнились правозащитниками и адвокатами. Это произошло после того, как уволили президента Стамбульской коллегии адвокатов Ибрагима Кабоглу и руководство коллегии адвокатов. А это значит у оппозиции есть серьезная юридическая поддержка. При этом митингующие продолжают настаивать на том, что стоят на страже демократии, отсюда вовлеченность молодежи.
По мнению некоторых журналистов Турции, если акции протеста продолжатся, то последствия для политической стабильности страны станут необратимыми.
Эрдоган в свою очередь накануне твердо заявил, что государство не намерено сдаваться уличному террору.
«Мы не нашли нашу страну на улице», - заявил Эрдоган в эфире национального телеканала.
И еще пригрозил, что правительство не станет закрывать глаза на то, что маргинальные группы нападают на полицию, угрожают судьям и прокурорам, бросают вызов демократии и национальной воле. Не на тех напали, следует из слов президента страны. Также турецкий лидер пытался донести до сознания народа, что хаос был организован коррупционерами.
Эрдоган даже попытался выставить оппозицию в неприглядном свете. Он сказал, что между оппозиционными лидерами ведется борьба за власть, и они только перед народом льют крокодиловы слезы, а на самом деле радуются аресту мэра, пишут турецкие СМИ.
В основном выступления лидера Турции рассчитаны на собственный электорат, а он у Эрдогана тоже немаленький: по некоторым данным, 30% населения готовы встать грудью на его защиту.
На этом фоне задержанный Экрем Имамоглу ведет себя осторожно, не делает никаких резких заявлений. Накануне мэр Стамбула был допроше правоохранительными органами. Допрос длился более трех часов. Экрем Имамоглу давал показания по делу о коррупции в мэрии, но он отверг все обвинения, сообщил телеканал Sözçü TV. Сам Имамоглу прокомментировал, что в обвинениях нет никакой логики и убедительности.
Ставленник Запада Имамоглу никогда и не занимался вопросами внешней политики, его епархия – муниципальные дела. Отсюда и опасения России, что внешнюю политику в случае победы Имамоглу будут вести глобалисты.
А теперь непосредственно о России. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков отказался комментировать протесты. Москва не вмешивается во внутренни дела других государств, подчеркнул Песков. Также официальный представитель Кремля отметил, что митинги не являются поводом для того, чтобы президент Владимир Путин звонил турецкому коллеге.
Тюркологи отмечают, что именно Запад заинтересован в смене власти в Турции на своего представителя. Европейцам нужно подорвать стабильность в Турции. Именно Европе важно подорвать «Южный поток», чтобы газ из Турции перестал идти дальше. Также они заинтересованы в том, чтобы остановить влияние Эрдогана на Ближний Восток.
Что же касается Вашингтона, то и он не заинтересован в самостоятельной и сильной Турции, да и газ тоже хочется контролировать, потому и США и не делают каких-то резких заявлений, осторожничают. Кроме того, в случае чего, всю ответственность можно будет спихнуть на европейцев. Традиционный принцип - «подрывать, разрывать и влиять» в действии.
Есть претензии и у России к Эрдогану. Раздражает его политика использовать всех в своих интересах, что США, что ЕС, что Россию. Не может вызывать недовольство Москвы и то, что Эрдоган контролирует прокси-группировки. Одну из них турецкий лидер поставил во главе нового правительства Сирии. Также президент Турции поддерживает еще и несколько серых группировок в лице вооруженных формирований из числа радикальных исламистов. И это – серьезная и большая угроза, которая может ослабить влияние России на Ближнем Востоке.
По мнению тюрколога Владимира Аваткова, Россия прекрасно понимает, что из себя представляет Эрдоган и какую политику по отношению к россиянам ведет. А то, что в свое время именно Россия спасла Эрдогана от падения, и вовсе расценивают как неблагодарность. Но, как считает эксперт, для России все же предпочтительнее, если Реджеп Тайип Эрдоган сохранит власть.
«Надо исходить из того, что мы имеем. А имеем не слишком дружественное государство, но вменяемого и относительно прогнозируемого Эрдогана, хотя он и занимает другие позиции и подходы – Средней Азии, на Ближнем Востоке, Украине», - объяснил Аватков журналисту «Спутника».
Доктор политических наук напомнил, что Турция не ввела санкции против России, у Москвы и Анкары есть координация по целому ряду вопросов. Есть разные позиции, но это не мешает двум странам взаимодействовать, констатирует Аватков.
«В отличие от Европы, которые от нас закрылись из-за одного вопроса, объявили войну. Турция этого не делает, и с нами сотрудничает», - подчеркнул эксперт.
В отличие от него Имамоглу больше западник с их «традиционными» ценностями, что менее позитивно для России. Эрдоган активно «осваивает» Южный Кавказ, Северный Кавказ, Среднюю Азию и Ближний Восток, но под руководством Имиамоглу продвигаться будет в этих регионах Евросоюз. Сложится ситуация похожая на Украину: если придется говорить в случае победы Имамоглу с новой турецкой властью, то проще говорить с Вашингтоном или Брюсселем.
«По сути, это будет большой откат назад. Так уже было до прихода Эрдогана, который со своим приходом начал самостоятельную политику», - уточнил Аватков.
Эрдоган еще как-то пытался балансировать, заигрывая с Западом, когда ему это было выгодно, Имамоглу этого делать не будет. Он четко ориентирован на Запад, и это болезненно скажется на турецко-российских отношениях, убежден тюрколог. Он напомнил, что между двумя странами большой товарооборот, а хаос и нестабильность в Турции – это большой риск, так как может переброситься на Кавказ и Центральную Азию.
https://dzen.ru/a/Z96uPDt0vUVjcUN_
