Живопись – это поэзия, которую видят, а поэзия – это живопись, которую слышат.
Леонардо да Винчи
Здесь,
еженедельная воскресная рубрика
Show more
«Живопись»

Друзья, всем привет!
Сегодня хочу вас познакомить с талантливым человеком, участником нашей группы, словом, позвольте вам представить художника и поэта
из города Армавир Краснодарского края

Галина Чернобровкина
@galinachern61

Она педагог, всю жизнь посвятившая обучению детей и взрослых.

Вот, что Галина рассказывает о себе:

- «Я не профессиональный художник и поэт, но стихи пишу с юности, а писать картины начала всего два года назад.

Как любому творческому человеку, очень увлеченному чем-либо, в живописи мне интересны сейчас многие направления, технологии, материалы...
Больше всего почему-то притягивает абстракционизм, хотя раньше к этому направлению в живописи была, как зритель, абсолютно равнодушна.
Люблю под настроение писать пейзажи, море. Пробовала себя в анималистике и даже есть несколько портретов.

Очень хочется понять, какое из направлений мне ближе, понятнее, доступнее. Но, как говорится, пока всё не попробуешь - не поймёшь. Поэтому много учусь, пробую, наблюдаю, пишу и радуюсь своим успехам!»

Вот такая она
Галина Чернобровкина,
друзья пожелаем ей дальнейших успехов во всех её начинаниях, и добро пожаловать к просмотру её работ.

Кстати, на страничке художницы

@galinachern61

вы можете посмотреть и другие её работы, а также примеры интерьеров с картинами,
оформления их в рамы, познакомится с новыми возможностями при освоении работы с ИИ

https://t.me/vk_ns

и конечно же с авторскими стихами.

Добро пожаловать!

Всем пока.
Увидимся!
3 people reacted
17 views
«Неужели вы еще не знаете, что в семнадцать и семьдесят лет любят одинаково? Неужели вы еще не поняли, что любовь и смерть связаны неразрывно?»
Иван Бунин
Здесь,
еженедельная субботняя рубрика
Show more
«Ничтоже сумняшеся»

Всем привет!
Друзья,
у нас опять классика, но, уже стихи от

Ивана Алексеевича Бунина
(1870–1953)

вы помните да? -
Иван Бунин,
русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года.

Итак:

В поздний час мы были с нею в поле. Я дрожа касался нежных губ… «Я хочу объятия до боли, Будь со мной безжалостен и груб!»
Утомясь, она просила нежно: «Убаюкай, дай мне отдохнуть, Не целуй так крепко и мятежно, Положи мне голову на грудь».
Звезды тихо искрились над нами, Тонко пахло свежестью росы. Ласково касался я устами До горячих щек и до косы.
И она забылась. Раз проснулась, Как дитя, вздохнула в полусне, Но, взглянувши, слабо улыбнулась И опять прижалася ко мне.
Ночь царила долго в темном поле, Долго милый сон я охранял… А потом на золотом престоле, На востоке тихо засиял
Новый день,- в полях прохладно стало… Я ее тихонько разбудил И в степи, сверкающей и алой, По росе до дому проводил.
***

Едем бором, чёрными лесами. Вот гора, песчаный спуск в долину. Вечереет. На горе пред нами Лес щетинит новую вершину.
И темным-темно в той новой чаще, Где опять скрывается дорога, И враждебен мой ямщик молчащий, И надежда в сердце лишь на Бога,
Да на бег коней нетерпеливый, Да на этот нежный и певучий Колокольчик, плачущий счастливо, Что на свете все авось да случай.
***

Нет солнца, но светлы пруды, стоят зеркалами литыми, и чаши недвижной воды совсем бы казались пустыми, но в них отразились сады.
Вот капля, как шляпка гвоздя, упала — и, сотнями игол затоны пруда бороздя, сверкающий ливень запрыгал — и сад зашумел от дождя.
И ветер, играя листвой, смешал молодые березки, и солнечный луч, как живой, зажег задрожавшие блестки, а лужи налил синевой
Вон радуга. Весело жить и весело думать о небе, о солнце, о зреющем хлебе и счастьем простым дорожить;
С открытой бродить головой, глядеть, как рассыпали дети в беседке песок золотой Иного нет счастья на свете.
***

Всем пока.
Увидимся!
28 people reacted
228 views
Она подошла и поцеловала у него руку, он поцеловал у нее.
— Прикажи подавать...
Когда поехали дальше, он хмуро думал: «Да, как прелестна была! Волшебно прекрасна!»
Со стыдом вспоминал свои последние слова и то, что поцеловал у ней руку, и тотчас стыдился своего стыда.
«Разве неправда, что она дала мне лучшие минуты жизни?»
Здесь,
P.S.
к рубрике Show more

«Записки из тетради в клеточку»

Друзья, если кто не читал
Темные аллеи
И. А. Бунин

«Ведь было время, Николай Алексеевич, когда я вас Николенькой звала, а вы меня — помните как? И все стихи мне изволили читать про всякие «темные аллеи», — прибавила она с недоброй улыбкой.

— Ах, как хороша ты была! — сказал он, качая головой. — Как горяча, как прекрасна! Какой стан, какие глаза! Помнишь, как на тебя все заглядывались?»
***

Рекомендую.
Всем пока.
Увидимся!
17 people reacted
100 views
„Из нас, как из дерева, — и дубина, и икона, — в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев»
Иван Бунин
Здесь,
еженедельная рубрика
Show more
«Записки из тетради в клеточку»

Всем привет!
Друзья,
у нас снова классика,

Иван Алексеевич Бунин (1870–1953) — русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года.

«Надежда»

Есть несравненная прелесть в этих осенних днях, серых и прохладных, когда, возвращаясь из города на дачу, встречаешь только одних ломовых, нагруженных мебелью прочих запоздавших дачников. Уже прошли сентябрьские ливни, переулки между садами стали грязны, сады желтеют и редеют, до весны остаются наедине с морем. Вдоль дороги, среди садовых оград и решеток, только и видишь теперь, что закрытые фруктовые лавки, будки, где продавали летом воды... По всему пути, от дорогих вилл и до выбеленных известкой домишек на отдаленном каменистом побережье, видишь раскрытые балконы, увитые длинными сухими ветвями дикого винограда, закрытые ставни, наглухо забитые двери, завернутые в рогожу нежные южные растения. И чем дальше от города, тем все тише, безлюдней. Паровик ходит уже редко, и требовательные свистки его на остановках далеко отдаются в чистый воздух. Шагаешь вдоль пути между садами и слушаешь... Вот паровик где-то остановился и два раза жалобно и гулко крикнул, но где, близко или далеко, не скажешь. Свисток похож на эхо, эхо на свисток, а замерло то и другое, растаял удаляющийся шум за садами - и опять ничем не нарушаемая тишина. Не спеша шагаешь по шпалам, сердце бьется ровно, идти и дышать осенней прохладой легко и сладко... Остаться бы тут до весны, слушать по ночам шум бушующего в темноте моря, бродить по целым дням на обрывах! Образ одинокой женщины на террасе зимней виллы рисуется воображению, каждая аллея тополей, с синевой моря в пролете, зовет в свои ворота...
Мы шли и заглядывали в такие аллеи, любуясь старыми мраморными статуями среди цветников и деревьев, желтыми листьями, которые покрывали садовые дорожки и ступени балконов. День был серый и спокойный, прохладный, в свежем воздухе сыро и крепко пахло морем. Море выглядывало то там, то здесь из-за кустов и деревьев, оно наполняло своим присутствием всю окрестность, его свобода и дыхание чувствовались все время и всюду. Помнишь мраморную нимфу в чьем-то большом запущенном парке, что так задумчиво сидела на глыбе камня среди фонтана? Летом, когда парк был тенист и зноен, когда солнечные пятна осыпали нимфу, из камня со всех сторон бежало множество холодных и чистых ключей, и, склонив голову, нимфа слушала их непрестанное журчанье. Теперь оно смолкло, в садах было свежо, тихо, и сквозь низкорослые акации, сквозь ветви обнаженных тополей и кустарники цвета земли свободно чувствовался пустынный простор морского побережья...
Мы шли, а воздушно-голубое море все шире открывалось то там, то здесь за деревьями и красными черепичными крышами дач на обрывах. И как раз в то время, когда мы дошли до того места, где сады вдруг расступаются, где всегда внезапно останавливаешься, пораженный простором далей, почти на черте горизонта увидали мы паруса «Надежды».
Уже вечерело, и среди спокойных серых облаков, длинными грядами закрывавших небо, появились оранжевые оттенки, - признак того, что холодеет. К горизонту было светлее, а прохлада после дождей и без того очистила воздух и необыкновенно расширила дали. В море был штиль, и оно развертывалось безграничной равниной нежно-зеленой, отчасти сиреневой стали, которая смелым и вольным полукругом касалась вдали неба. Внизу, по извилистой линии заливов, зеленая вода была так прозрачна, что даже с обрыва видны были темно-лиловые спины камней под нею; дальше ее поверхность кое-где морщилась, как поверхность шелковой ткани, под набегавшим легким ветром, доносившим до нас свежий морской запах, а еще дальше спокойный простор моря убегал к горизонту длинными и тонко начертанными полосами течений и оттенков, У горизонта они терялись, - казалось, что за горизонтом снова начинаются спокойные водные поля; но, должно быть, там, где была «Надежда», был ровный попутный бриз. И, ярусами подняв свои паруса, сузившись в отдалении, «Надежда», как сказочная плавучая колокольня, четко серела на той зыбкой грани, где море касалось неба. Она была одна и необыкновенно подчеркивала эту ровную ширь, во всей полноте воскресшая своими парусами поэзию старого моря. И даже с прибрежья, несмотря па огромное для глада расстояние, видно было, какое это славное, сильное судно, изящное и гордое, точно королевский бриг. Летом оно вернулось из Австралии, и мы встретили его, как друга, смотрели на него, как на живое. Сколько стран и морей видело оно, сколько океанских волн омывало его острую, высокую грудь! Гавань была переполнена судами, но все это были тяжелые и неуклюжие пароходы, дымившие черными приземистыми трубами, нагруженные черепицей, железом, хлебом, бочками, по целым дням грохотавшие лебедками. Они знали только свои грузы, а на «Надежде» странствовали, учились молодые моряки, и как выделялась в этом плавучем городе судов легкая и вольная «Надежда», входившая в гавань под шестью рядами своих парусов! Теперь она снова покидала нас... И все, о чем мы так юношески мечтали, в те дни, глядя в море, вечно что-то обещающее за своими зыбкими горизонтами, все, чем оно волновало нас и в этот осенний день в тишине опустевших дачных садов, - все с необыкновенной силой охватило нас при виде далекой «Надежды»...
Коснувшись горизонта, она вырезалась и как бы застыла на нем. Куда она держала путь? К югу, к Босфору, Средиземному морю... Завтра перед ней откроются более нежные дали, тонко засияют новые берега... Стройная, одинокая на последней грани моря, она удалялась незаметно, но неуклонно. И уже новые горизонты развертывались перед теми, которые были на ней...
Ночью, когда набегающий ветер беспокойно и осторожно, точно ища чего-то, шелестел сухими ветвями дикого винограда на нашем балконе и доносил полусонный шум волн, я все еще провожал «Надежду» на ее пути в темном море...
1902 - 1932
22 people reacted
131 views
Кто дождался - молодец!
Здесь,
P.S.
к рубрике «Это нейросеть детка!»Show more

Друзья, всем спасибо за участие!

ВЫ ЛУЧШИЕ!

Всем пока.
Увидимся!
21 people reacted
115 views