О каждой войне потомки судят по посвященному ей творчеству. В том числе — по татуировкам.
Show more
У меня, кажется, получилось нащупать интересный формат: фото родного или близкого человека, посвятившего себя СВО в границах орудия своего труда. В данном случае это штурмовик и эфка.

Но может быть и артиллерист и летчик, медик, снайпер, военкор и т.д. Сейчас загорелся мыслью сделать серию из 15 подобных работ для выставки, посвященной военной татуировке. На первые 3 сделаю хорошую скидку.

Связь и портфолио
ВК: https://vk.com/gleberve
ТГ: @tattoosvo

Тружусь в Москве и Санкт-Петербурге. Прошу поддержать репостом.

Сегодня в зоне СВО погибли сразу трое коллег по цеху. Александр Федорчак из "Известий", Андрей Панов из "Звезды" и водитель съемочной группы Александр Сиркели. Хочется выразить соболезнования семьям иShow more близким, а так же поднять неприятную тему.

На военкоров принято вешать всех собак и смеяться над проколами, которые, конечно, случаются, как и у представителей любого рода деятельности на войне. Это очень удобно. Военкоров очень мало и отсутствует аналог боевого братства. Речь идёт о сотнях человек на всю огромную страну. Вряд ли набрался бы полнокровный батальон.

Тем ощутимее для нас потеря каждого человека, который приносил стране немалую пользу. Полученные с риском для жизни материалы фронтовых журналистов вторгаются в вялый сон среднего буржуа и заставляют вспомнить об идущем противостоянии. Качество и количество информации прямо влияет на поток добровольцев, а также борьбу с внутренними смертельными привычками — ленью, воровством, нежеланием признавать очевидное.

Увиденное на передовой или около неё, позволяет уже непублично заходить в высокие кабинеты и доказывать необходимость перемен. Поверьте, многие из правильных действий правительства в ходе этой войны были инспирированы с подачи корреспондентов.

Подавляющее большинство идёт на фронт добровольно.

Вспомните об этом, когда увидите очередной забавный мем про военкора.

Погибшим легкой дороги в вечность.

Вокруг акции Акима с граффити(в том числе нецензурными) в освобожденной Судже поднялась полемика. Критики справедливо считают это вандализмом и предлагают задуматься каково будет потом всё стирать коммунальщикам. По форме верно, но как всегда есть нюанс.

Какое-то время Суджа не будет городом для мирных. Из-за опасности дроновых и артиллерийских атак он будет местом для военных. И их довольно грубого эстетического чувства. Приведу пример.

Во время поездок под Угледар мимо села Ольгинка, меня и спутников постоянно улыбала надпись, жирно намалеванная баллоном на стене какого-то коровника: "Ольгинские пробандеры вешайтесь".

Несмотря на очевидную стилистическую и графическую корявость, этот вирш подкупал искренностью и апломбом.

Когда ходишь по местечку, напрочь забитым всякой дрянью вроде: "Слава ЗСУ!" или "русня соси", то хочется не столько чистых стен, сколько видеть, что не они их хозяева. Военная романтика бывает груба, но это правда жизни. Когда видишь как гражданский человек перекрывает их мазню такой же мазнёй, но нашей — это, не извольте брезговать, приятно.

Хорошо ли? Нет. Но приятно. Стоит ли покрывать подобными кусками все, до чего дотянемся? Очевидно нет. Но изредка как будто можно. Стоит ли будущий труд гражданских того, чтобы условные Михалыч с Васей улыбнулись или поржали немного в обстановке разрухи, горя и постоянной угрозы?

Хороший вопрос. Как сами считаете?

Жили-были кот и курица в старой избушке возле дремучего леса. Дружно жили. Кот все за пропитанием бегал и всякий раз, уходя из дому, остерегал курицу: «Никого в дом не пускай, не то плохо тебе будет. И по двору не бегай, овса и дома полно». Курица за ним дверь всегда запирала.
 
Подкараулила однажды лиса, когда кот вышел из дому, прибежала к двери и просит:

— Впусти меня, курочка!
— Не пущу тебя, мне кот не велит.
— Впусти. Тебе гнилой овес есть приходится, а я пшенички принесла.
Глупая курица послушалась и отворила. Схватила ее лиса за крыло и потащила. Закричала курица во все горло: «Котик, братик, меня лисица несет за темные леса, за высокие горы!» Услышал кот, прибежал, выручил курицу из беды и за непослушание пожурил.
На другой день снова пошел кот в лес. Лиса опять к двери и просит:

— Отвори мне, курочка.
Курица ни за что отворять не хочет.
— Ничего мне не надо. У меня и овес, и ячмень — все есть.
 
— Отвори, курочка, отвори. Я тебе хлеба принесла, мягонького. А ячмень-то твердый, еще клюв сломаешь.
Соблазнилась курица и открыла дверь. Охватила ее лиса за шею и потащила. Хрипела бедная курица, хрипела: «Котик, братик, меня лисица несет за темные леса, за высокие горы!» Но кот не услышал.

Пришел он домой вечером, а курицы нет. Очень он огорчился, взял свою скрипочку — он на скрипке играть умел, — перекинул через плечоShow more торбочку, камнями ее набил и пошел в лес. Пришел он к лисьей норе, заиграл и запел:
 
Дыли‌, дыли‌, дыли‌ца!
В норе живет лисица
С малыми ребятками,
С рыжими лисятками!
 
«Ах, как хорошо кто-то играет! Пойдем попляшем!» — закричали лисята. И давай друг за дружкой выскакивать из норы. А кот их всех по очереди поубивал камнями. Влез он потом в нору, видит — курица зажаренная лежит. Заплакал кот, совсем расстроился и сам ее съел, чтобы добро не пропадало.

"Кот и курица", польская народная сказка.